Провели сегодня эфир с мамой девочки, Верой Ивановной, и Элиной Жгутовой, руководителем Общественного центра по защите традиционных семейных ценностей «Иван Чай». Последняя как раз вписалась за семью и помогла вернуть ребенка. Напомню, девочку-подростка (ей 14 лет) сцапали прямо в школе ювеналы и полицейский инспектор. Был составлен протокол о выявлении безнадзорного и девочку увезли в детский дом. Мать не информировали, она узнала об изъятии вечером, когда пришла с работы из поликлиники, где работает медсестрой. Поводом стала публикация фотографии девочки в полотенце, которое девочка прислала в личку своему другу, а тот оказался козлом и выложил фото в публичный доступ. В итоге фото увидела классный руководитель, пришла к директору школу и уже та вызвала полицию и ювеналов.
В ходе разговора с матерью стало ясно, в чем подозревали девочку - по словам матери, она на каникулах отдыхала у родственников в Подмосковье и фото в ванной были сделаны там. ( Collapse )
Первый мой рассказ, за который я вдруг получил не "спасибо, заходите еще", а прям деньги, наличными. Как сейчас помню, 200 баксов двумя бумажками - в 90-е это было просто дохрена и я очень собой гордился. Интересно, что в Индии я тогда, конечно, не был. И вообще очень плохо представлял, как люди отдыхают за границей, потому что никогда за границей не отдыхал. Но этот рассказ купили в приличный по тем временам журнал и даже хвалили автора, меня то есть. Вот тогда я и возомнил, что могу достоверно придумать и продать все. Это было ошибкой, конечно. Тем не менее за этот рассказ мне и поныне не стыдно - прикольно получилось, да еще от имени барышни.
Рядом с нами в БЦ «Меркурий» открылся еще один фудкорт, под эгидой Ginza Project. Зашел туда пару раз на этих выходных, ибо работаем же, черт бы побрал эти выборы. Ну, там в целом такое все, разное. Сначала сунулся в точку под названием ресторан грузинской кухни «Хочу харчо и хачапури». Там оказалось дорого и не аутентично – харчо 450 рублей, два чебурека по 220 каждый. Баранину в харчо изображали три кубика сухого мяса, такое ощущение, что сунули вчерашний шашлык. В чебуреках нашлось по ложке фарша, но была ли это баранина, так и не понял, ибо ложка чайная. Отдать почти тысячу рублей за маленькую тарелку супа с тощими чебуреками – никогда больше.
А вот «Кореана» (на следующий день, я же не проглот) порадовала. ( Collapse )
На майдане Незалежности в Киеве в это воскресенье 24 января собралась большая толпа пенсионеров и бездомных, вставших в очередь за бесплатным обедом, сообщает корреспондент ФАН с места событий. Еженедельную раздачу бесплатного обеда в центре города устроили волонтеры католического собора Святого Александра. В очередь за едой собрались несколько сотен голодных киевлян. Нуждающимся выдавали медицинские маски, обрабатывали руки антисептиком, наливали кофе, раздавали бутерброды и коробочки с горячей пищей. Некоторые принимались за обед прямо на месте, другие голодные люди уносили все домой, чтобы разделить порцию на несколько раз или поделиться с близкими.
По словам очевидцев, церковь старается сделать такие акции регулярными. В очередь за едой может встать любой, но 90% — это киевские пенсионеры.
Владислав Горанин, основатель радикальной террористической организации «Белый молот»:
«Израиль разгоняет антисемитизм на Украине, делает это целенаправленно и намеренно. Еще до нового года я думал, может, евреи туповаты и не догоняют, что их дела реально вредят отношениям между двумя нациями. Я так думал. Но сейчас я убежден, что они целенаправленно действуют в интересах Кремля. Потому что умными их не назовешь, точно не назовешь. Потому что их провокации действительно тупые, очень очевидные и не имеют конкретной мотивации для Израиля, но имеют мотивацию для Кремля. Поэтому я сейчас убежден, что их провокации заказаны Кремлем. И точно они не идиоты, что делают такое, они это делают намеренно.
В конце я просто хочу напомнить, что риторика о том, что отмечать 1 января, день рождения Степана Бандеры, — это плохо, присуща Москве. Но, если честно, это мы москалей мочим на Донбассе. Я просто хочу напомнить об этом израильтянам, что мы мочим москалей, которые против того, чтобы мы уважали память нашего героя. И если Степан Бандера, боровшийся за украинскую государственность, кого-то убил, это не означает, что после этого он не наш герой. И если во время борьбы за нашу государственность ему евреи перешли дорогу, то у нас уже вопросы к евреям, почему они это сделали. Слава Украине!». Цитата отсюда. ( Collapse )
Всем привет. Я в отпуске. Пишу сейчас продолжение "990 тысяч евро".
«Все сразу», роман.
Часть первая Глава вторая
«Волга» разогналась до своего потолка, 120 км/час, и сейчас натужно ревела недавно отремонтированным движком, пытаясь честно откликнуться на мои понукания. Но быстрее двигаться не получалось и до меня дошло, что именно здесь, на выезде из города, они меня и примут. - Папа, большие черные машины догоняют, - истерично всхлипнула Лизка с заднего сиденья, но я в ответ мог только яростно сопеть. Будь я один, можно было бы поиграть в каскадера, развернувшись в полицейском повороте или изобразив еще какой-нибудь финт, но с Лизкой в салоне я не собирался рисковать. Да и неважный из меня каскадер, если честно – сам убьюсь и других с собой захвачу. Два джипа неспешно обошли мою «волгу» с двух сторон и стали аккуратно отжимать ее к правой обочине, устрашающе бликуя лакированными боками и тонированными стеклами. - Папа! Они догнали нас! Они уже рядом! – снова закричала Лизка, как будто я сам не видел этого ужаса. У джипа слева опустилось пассажирское стекло и я увидел довольную морду Поносика – капитана полиции Поносова, широко известной в нашем узком питерском кругу гниды. - Мишка, не дури! – крикнул Поносик и показал мне в окно пистолет Макарова. Поносика я не боялся, но когда в красках представил, что за шоу увидит Лизка, когда эти гниды возьмут меня, мне стало тошно. Вряд ли они откажут себе в удовольствии попинать меня от души. А Лизка будет плакать, ползать по асфальту и кричать «дяденьки, не бейте папу!». А потом они посадят ее, брыкающуюся, к себе в машину и увезут к Катьке, а мне проколют, а то и прострелят колеса, чтоб больше не путался у них под ногами. Впрочем, возможно Катькин гонорар включает и мое заключение под стражу, тогда, конечно, дела совсем плохи. Джип слева слегка вильнул в мою сторону и я рефлекторно повторил его маневр, дернув машину вправо. Под ногами прокатился аэрозольный баллончик черной краски, которой я подкрашивал царапины на потертых боках моей «волги». Я прижал баллон левой ногой к двери, цапнул отвертку с дверной полки и одним движением проткнул баллон посередине. Краска с яростным шипением рванулась наружу, заливая мне ботинок и штаны, но я тут же поднял баллон и швырнул его через открытое окно в морду Поносику. В морду я ему не попал – я попал лучше. Баллон, вращаясь с неудержимой реактивной энергией, влетел в салон «геленвагена» и начал кружиться там между торпедой и лобовым стеклом, заливая нитрокраской все вокруг. Джип с визгом затормозил и я тут же ушел влево, а потом еще левее, в технический разрыв между встречными полосами. Мне повезло еще раз – на встречке мне было некому мешать и я развернулся, с трудом выкручивая тяжелый руль до отказа влево. Разумеется, на такой скорости машину протащило по инерции назад – получился самый настоящий полицейский разворот, который я выполнил впервые в жизни. - Папа, между прочим, ты едешь задом наперед! – сварливо заметила Лизка, но в зеркале заднего вида я видел, что она улыбалась. Я газанул и «волга», бодро взвизгнув шинами и неспешно набирая скорость, покатила обратно к городу. Мы проехали мимо разрыва и я успел бросить взгляд на встречную полосу. Один джип стоял на обочине, а вокруг второго, лежащего на помятом боку посреди дороги, суетились мужчины в костюмах с блестящими черными пятнами на лицах и руках. - Ух ты, - зомби! Смотри, папа – за нами гнались настоящие зомби! – с щенячьим восторгом завопила Лизка, провожая взглядом группу быстрого реагирования ЧОП «Архангел Михаил», усиленную парочкой коррумпированных альтруистов из 34-го отдела полиции.
Так получилось, что мне с моей проблемой просто не к кому было обратиться. Всех моих питерских друзей Катька не просто знала – мы дружили семьями. Так что, приняв решение, я даже не пытался никому звонить - ежу было понятно, что мой телефон на прослушке, как и телефоны всех моих потенциальных абонентов. Действовал я в строгом соответствии с вычитанными в детективах правилами поведения попавших в переделку авторитетных пацанов: разбил и выбросил свой и Лизкин телефоны, предварительно вынув и сломав сим-карты, а потом еще художественно замазал грязью половину переднего номера машины.
Спустя четыре дня, когда с вечерней зорькой я въезжал в Саратов под мерный храп спящей на заднем сиденье дочки, моя левая рука и ботинки еще отсвечивали в некоторых местах черной лакированной пленкой – надежная краска оказалась, даром что Китай.
Продолжаю публикацию актуального по нынешним временам романа, хотя написан он был лет семь назад. Возиться с издательствами пока не вижу смысла, уж больно долго у них все делается. Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются. И вот еще что - там, в романе, скоро развилка намечается. Кто читает молча, может уже предложить кучу сногсшибательных концовок хоть одну оригинальную концовку.
Глава вторая Иван
Судя по сводкам из онлайн трансляций, я успел въехать в Хельсинки менее чем за час до того, как город закрыли плотные полицейские патрули. И потом мне повезло еще раз, когда отель, расположенный в районе Кулосаари, совсем рядом с зоопарком, подтвердил мою бронь на номер и парковочное место. В номере я первым делом включил телевизор. По всем местным каналам шла прямая трансляция, но ближе, чем на километр, репортеров к острову не подпускали. На экране мелькали толстые морды полицейских начальников, перепуганные и заплаканные лица родственников, сладкие физиономии политиков и подчеркнуто равнодушные физиономии репортеров с прямых включений. Финскую речь я не понимал вообще, а англоязычные каналы давали новости с большим запозданием. Самой существенной была информация о том, что остров Korkeasaari блокирован в связи с некими чрезвычайными обстоятельствами. Все предлагалось сохранять спокойствие и выдержку. Я спустился в лобби, но на рецепшн было пусто. Вообще, отель выглядел совсем опустевшим и я подумал, что эвакуация может начаться и здесь, и тогда мне придется где-то прятаться. Впрочем, я не успел озаботиться всем этим всерьез – за стойкой появился спокойный как слон портье, невысокий седой финн в костюме с непременным красным галстуком поверх белоснежной сорочки. Он говорил по-английски, и я попросил его пароль от вайфая. Он продиктовал, но когда я уже собрался уходить, небрежно заметил: - Должен сказать, что пароль вам, к сожалению, не поможет. - Почему? - Вам лучше купить местную сим-карту с интернетом. Полиция еще днем запретила работу любых передатчиков в районе зоопарка. Мы тоже отключили свой транслятор. - Спасибо, что хоть предупредили, - поблагодарил я и он едва заметно ухмыльнулся в ответ. Я вышел из отеля и прошел сто метров до офиса одной из местных сотовых компании. Там меня встретили сразу двое юношей, наперебой предлагающие самые выгодные тарифы. Я выбрал самый дорогой, с безлимитным интернетом и пока один из продавцов запихивал симку во второй слот моего смартфона, поинтересовался, через сколько минут меня подключат. - Минут? Мы подключим вас только после особого распоряжения полиции. Власти запретили подключение новых абонентов с пятнадцати часов дня. - За что тогда вы взяли с меня сейчас 110 евро? - За подключение к тарифу «Безлимитный» и дополнительный сервис, - не моргнув глазом, ответил этот негодяй.
Продолжаю публикацию актуального по нынешним временам романа, хотя написан он был лет семь назад. Возиться с издательствами пока не вижу смысла, уж больно долго у них все делается. Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются.
Глава вторая Иван
До дома я добрался без приключений и решил сразу заехать в школу за Лизкой. Группа продленки как обычно бесновалась на школьном стадионе, но среди толпы орущих, скачущих и дерущихся детей дочки я не увидел. - Дядя Ваня, Лиза в школе, в нашем классе сидит, у нее плохое настроение, - сообщил мне Федя, самый вежливый мальчик класса. Я поблагодарил его и попробовал было просочиться мимо поста охранника, не надевая дурацких бахил. Увы, бдительный пенсионер оказался на месте и мне пришлось сначала идти к автомату и искать по карманам мелочь. Лизка действительно сидела в классе одна, склонившись над тетрадкой. Лицо у нее было опухшее и красное. Видно было, что она недавно плакала. - Лизка, ты чего? Я обнял ее и она, разумеется, тут же разрыдалась от души, промочив мне рубашку на груди насквозь. - Мне никто не верит! Я как пришла в класс, сразу рассказала, как мы жили целую неделю на Обезьяньем острове, как я с Джеком подружилась и как мы с другими обезьянками играли, а мне никто не поверил! Даже Валентина Михайловна сказала, что я все придумала, потому что по телевизору каждый день с утра до вечера показывали, что все в парке жили в специальных палатках, что всех кормили едой из ресторана, а просто так на островах никто не жил. Я им рассказала, как ты дрался с казаками, как стрелял в таджиков, как охотился на уток, как я вертолет нашла, как обезьяны мамину сумку украли, а ты ее обратно отобрал – но никто мне не верит, все только смеются и обзываются! В класс вошла Валентина Михайловна, пожилая сухонькая женщина, и недобро взглянув на нас, села за свой стол, нервно перебирая тетрадки. - Давай, собирай портфель, домой поедем, - сказал я Лизке и, с трудом оторвав ее от себя, направился к учительскому столу. - Вас не было неделю, - сухо сказала мне Валентина Михайловна вместо приветствия. – Справку от участкового врача нужно предъявить, вы же знаете правила, Иван Леопольдович. - Завтра принесем, - успокоительно поднял руки я. - Учтите, завтра без справки я Лизу не приму, не имею права, - все также сухо ответила мне учительница. - Еще что-то? – сказал я, понимая, что это не все. - Да, вот еще – Лиза весь день рассказывает в классе какие-то странные истории. У нас позавчера было собрание учителей в РОНО. Вчера еще одно собрание было, уже в администрации, и там нам снова очень ясно сказали, что мы не должны допускать распространения всяких непроверенных слухов и какой либо клеветы на власти. А ваша дочь рассказывает именно что клевету – на полицию, на казаков, на власти в целом. Я не хочу неприятностей, а дети же все разносят, рассказывают дальше – родителям, другим детям. Вот дойдет это все до самого верха и мало никому не покажется. Мне к пенсии моя зарплата совсем не лишняя, я не хочу влезать во все эти разборки, понимаете меня? - Понимаю. - Вот это очень хорошо, что вы понимаете. Ее голос стал заметно мягче, она даже осмелилась поднять на меня глаза, но тут же опустила их снова. - Вы уж простите меня за резкость, но по-другому сейчас нельзя, сами знаете, какие нынче времена, - сказала она вдруг, понизив голос почти до шепота. - А какие нынче времена? Бывали хуже времена, но не было подлей? – процитировал я тоже шепотом. Она нахмурилась, поджала губы и покачала головой: - Придуриваетесь вы, что ли? Вот напрасно вы дочку не предупредили, чтобы молчала. Вы тех времен не застали, а я их очень хорошо помню. Сколько хороших людей из-за детской наивности и глупости тогда погибло, не перечесть. Вы поймите, я к вам хорошо отношусь, и к жене вашей тоже, поэтому и советую от всего сердца – не надо сейчас говорить лишнее. Не те нынче времена. Другие времена настали, поймите. Я не стал с ней спорить, вежливо попрощался и повел мрачную Лизку на выход. В машине дочка молчала почти до самого дома, а когда я уже парковался во дворе, с привычным кряхтеньем выкручивая руль, она вдруг сказала: - Мне Федя на перемене по секрету рассказал, что у них дедушка в парке погиб. Он в парк в шахматы ездил играть, и его там убили. И им за это сразу два миллиона рублей выдали. Представляешь, два миллиона рублей! - За что выдали? - не понял я. - Ну как за что – за то, чтобы они никому ничего не рассказывали. Федя сказал, что слышал, как папа с мамой это обсуждали. Они даже подписали клятву специальную, что если расскажут об этом, у них отберут назад эти два миллиона и в тюрьму посадят. Поэтому они молчат, а Федин папа сейчас старую машину продает и покупает новую, очень красивую и большую. Больше, чем твоя, между прочим. - Ничего я не понял, Лизка. Они о чем молчать должны – о том, что их дедушка умер? Они теперь в морозилке будут его хранить вечно? - Нет, не в морозилке. Им нельзя признаваться, что дедушка именно в «Парке культуры и отдыха» умер! В бумагах им написали, что дедушка умер дома, от болезни. А на самом деле ему в парке голову отрубили, им показывали в морге. Федя, правда, не видел, он только подслушал, как родители про эту голову говорили и ругались очень сильно, даже матом говорили. Я заглушил мотор и некоторое время размышлял, что из всего этого можно было бы вытащить в новый текст, но потом вспомнил кривую ухмылку Хромого Петра и отогнал прочь крамольные мысли. Не те нынче времена, товарищи и господа. ( Collapse )
