На майдане Незалежности в Киеве в это воскресенье 24 января собралась большая толпа пенсионеров и бездомных, вставших в очередь за бесплатным обедом, сообщает корреспондент ФАН с места событий. Еженедельную раздачу бесплатного обеда в центре города устроили волонтеры католического собора Святого Александра. В очередь за едой собрались несколько сотен голодных киевлян. Нуждающимся выдавали медицинские маски, обрабатывали руки антисептиком, наливали кофе, раздавали бутерброды и коробочки с горячей пищей. Некоторые принимались за обед прямо на месте, другие голодные люди уносили все домой, чтобы разделить порцию на несколько раз или поделиться с близкими.
По словам очевидцев, церковь старается сделать такие акции регулярными. В очередь за едой может встать любой, но 90% — это киевские пенсионеры.
Владислав Горанин, основатель радикальной террористической организации «Белый молот»:
«Израиль разгоняет антисемитизм на Украине, делает это целенаправленно и намеренно. Еще до нового года я думал, может, евреи туповаты и не догоняют, что их дела реально вредят отношениям между двумя нациями. Я так думал. Но сейчас я убежден, что они целенаправленно действуют в интересах Кремля. Потому что умными их не назовешь, точно не назовешь. Потому что их провокации действительно тупые, очень очевидные и не имеют конкретной мотивации для Израиля, но имеют мотивацию для Кремля. Поэтому я сейчас убежден, что их провокации заказаны Кремлем. И точно они не идиоты, что делают такое, они это делают намеренно.
В конце я просто хочу напомнить, что риторика о том, что отмечать 1 января, день рождения Степана Бандеры, — это плохо, присуща Москве. Но, если честно, это мы москалей мочим на Донбассе. Я просто хочу напомнить об этом израильтянам, что мы мочим москалей, которые против того, чтобы мы уважали память нашего героя. И если Степан Бандера, боровшийся за украинскую государственность, кого-то убил, это не означает, что после этого он не наш герой. И если во время борьбы за нашу государственность ему евреи перешли дорогу, то у нас уже вопросы к евреям, почему они это сделали. Слава Украине!». Цитата отсюда. ( Collapse )
Всем привет. Я в отпуске. Пишу сейчас продолжение "990 тысяч евро".
«Все сразу», роман.
Часть первая Глава вторая
«Волга» разогналась до своего потолка, 120 км/час, и сейчас натужно ревела недавно отремонтированным движком, пытаясь честно откликнуться на мои понукания. Но быстрее двигаться не получалось и до меня дошло, что именно здесь, на выезде из города, они меня и примут. - Папа, большие черные машины догоняют, - истерично всхлипнула Лизка с заднего сиденья, но я в ответ мог только яростно сопеть. Будь я один, можно было бы поиграть в каскадера, развернувшись в полицейском повороте или изобразив еще какой-нибудь финт, но с Лизкой в салоне я не собирался рисковать. Да и неважный из меня каскадер, если честно – сам убьюсь и других с собой захвачу. Два джипа неспешно обошли мою «волгу» с двух сторон и стали аккуратно отжимать ее к правой обочине, устрашающе бликуя лакированными боками и тонированными стеклами. - Папа! Они догнали нас! Они уже рядом! – снова закричала Лизка, как будто я сам не видел этого ужаса. У джипа слева опустилось пассажирское стекло и я увидел довольную морду Поносика – капитана полиции Поносова, широко известной в нашем узком питерском кругу гниды. - Мишка, не дури! – крикнул Поносик и показал мне в окно пистолет Макарова. Поносика я не боялся, но когда в красках представил, что за шоу увидит Лизка, когда эти гниды возьмут меня, мне стало тошно. Вряд ли они откажут себе в удовольствии попинать меня от души. А Лизка будет плакать, ползать по асфальту и кричать «дяденьки, не бейте папу!». А потом они посадят ее, брыкающуюся, к себе в машину и увезут к Катьке, а мне проколют, а то и прострелят колеса, чтоб больше не путался у них под ногами. Впрочем, возможно Катькин гонорар включает и мое заключение под стражу, тогда, конечно, дела совсем плохи. Джип слева слегка вильнул в мою сторону и я рефлекторно повторил его маневр, дернув машину вправо. Под ногами прокатился аэрозольный баллончик черной краски, которой я подкрашивал царапины на потертых боках моей «волги». Я прижал баллон левой ногой к двери, цапнул отвертку с дверной полки и одним движением проткнул баллон посередине. Краска с яростным шипением рванулась наружу, заливая мне ботинок и штаны, но я тут же поднял баллон и швырнул его через открытое окно в морду Поносику. В морду я ему не попал – я попал лучше. Баллон, вращаясь с неудержимой реактивной энергией, влетел в салон «геленвагена» и начал кружиться там между торпедой и лобовым стеклом, заливая нитрокраской все вокруг. Джип с визгом затормозил и я тут же ушел влево, а потом еще левее, в технический разрыв между встречными полосами. Мне повезло еще раз – на встречке мне было некому мешать и я развернулся, с трудом выкручивая тяжелый руль до отказа влево. Разумеется, на такой скорости машину протащило по инерции назад – получился самый настоящий полицейский разворот, который я выполнил впервые в жизни. - Папа, между прочим, ты едешь задом наперед! – сварливо заметила Лизка, но в зеркале заднего вида я видел, что она улыбалась. Я газанул и «волга», бодро взвизгнув шинами и неспешно набирая скорость, покатила обратно к городу. Мы проехали мимо разрыва и я успел бросить взгляд на встречную полосу. Один джип стоял на обочине, а вокруг второго, лежащего на помятом боку посреди дороги, суетились мужчины в костюмах с блестящими черными пятнами на лицах и руках. - Ух ты, - зомби! Смотри, папа – за нами гнались настоящие зомби! – с щенячьим восторгом завопила Лизка, провожая взглядом группу быстрого реагирования ЧОП «Архангел Михаил», усиленную парочкой коррумпированных альтруистов из 34-го отдела полиции.
Так получилось, что мне с моей проблемой просто не к кому было обратиться. Всех моих питерских друзей Катька не просто знала – мы дружили семьями. Так что, приняв решение, я даже не пытался никому звонить - ежу было понятно, что мой телефон на прослушке, как и телефоны всех моих потенциальных абонентов. Действовал я в строгом соответствии с вычитанными в детективах правилами поведения попавших в переделку авторитетных пацанов: разбил и выбросил свой и Лизкин телефоны, предварительно вынув и сломав сим-карты, а потом еще художественно замазал грязью половину переднего номера машины.
Спустя четыре дня, когда с вечерней зорькой я въезжал в Саратов под мерный храп спящей на заднем сиденье дочки, моя левая рука и ботинки еще отсвечивали в некоторых местах черной лакированной пленкой – надежная краска оказалась, даром что Китай.
Продолжаю публикацию актуального по нынешним временам романа, хотя написан он был лет семь назад. Возиться с издательствами пока не вижу смысла, уж больно долго у них все делается. Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются. И вот еще что - там, в романе, скоро развилка намечается. Кто читает молча, может уже предложить кучу сногсшибательных концовок хоть одну оригинальную концовку.
Глава вторая Иван
Судя по сводкам из онлайн трансляций, я успел въехать в Хельсинки менее чем за час до того, как город закрыли плотные полицейские патрули. И потом мне повезло еще раз, когда отель, расположенный в районе Кулосаари, совсем рядом с зоопарком, подтвердил мою бронь на номер и парковочное место. В номере я первым делом включил телевизор. По всем местным каналам шла прямая трансляция, но ближе, чем на километр, репортеров к острову не подпускали. На экране мелькали толстые морды полицейских начальников, перепуганные и заплаканные лица родственников, сладкие физиономии политиков и подчеркнуто равнодушные физиономии репортеров с прямых включений. Финскую речь я не понимал вообще, а англоязычные каналы давали новости с большим запозданием. Самой существенной была информация о том, что остров Korkeasaari блокирован в связи с некими чрезвычайными обстоятельствами. Все предлагалось сохранять спокойствие и выдержку. Я спустился в лобби, но на рецепшн было пусто. Вообще, отель выглядел совсем опустевшим и я подумал, что эвакуация может начаться и здесь, и тогда мне придется где-то прятаться. Впрочем, я не успел озаботиться всем этим всерьез – за стойкой появился спокойный как слон портье, невысокий седой финн в костюме с непременным красным галстуком поверх белоснежной сорочки. Он говорил по-английски, и я попросил его пароль от вайфая. Он продиктовал, но когда я уже собрался уходить, небрежно заметил: - Должен сказать, что пароль вам, к сожалению, не поможет. - Почему? - Вам лучше купить местную сим-карту с интернетом. Полиция еще днем запретила работу любых передатчиков в районе зоопарка. Мы тоже отключили свой транслятор. - Спасибо, что хоть предупредили, - поблагодарил я и он едва заметно ухмыльнулся в ответ. Я вышел из отеля и прошел сто метров до офиса одной из местных сотовых компании. Там меня встретили сразу двое юношей, наперебой предлагающие самые выгодные тарифы. Я выбрал самый дорогой, с безлимитным интернетом и пока один из продавцов запихивал симку во второй слот моего смартфона, поинтересовался, через сколько минут меня подключат. - Минут? Мы подключим вас только после особого распоряжения полиции. Власти запретили подключение новых абонентов с пятнадцати часов дня. - За что тогда вы взяли с меня сейчас 110 евро? - За подключение к тарифу «Безлимитный» и дополнительный сервис, - не моргнув глазом, ответил этот негодяй.
Продолжаю публикацию актуального по нынешним временам романа, хотя написан он был лет семь назад. Возиться с издательствами пока не вижу смысла, уж больно долго у них все делается. Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются.
Глава вторая Иван
До дома я добрался без приключений и решил сразу заехать в школу за Лизкой. Группа продленки как обычно бесновалась на школьном стадионе, но среди толпы орущих, скачущих и дерущихся детей дочки я не увидел. - Дядя Ваня, Лиза в школе, в нашем классе сидит, у нее плохое настроение, - сообщил мне Федя, самый вежливый мальчик класса. Я поблагодарил его и попробовал было просочиться мимо поста охранника, не надевая дурацких бахил. Увы, бдительный пенсионер оказался на месте и мне пришлось сначала идти к автомату и искать по карманам мелочь. Лизка действительно сидела в классе одна, склонившись над тетрадкой. Лицо у нее было опухшее и красное. Видно было, что она недавно плакала. - Лизка, ты чего? Я обнял ее и она, разумеется, тут же разрыдалась от души, промочив мне рубашку на груди насквозь. - Мне никто не верит! Я как пришла в класс, сразу рассказала, как мы жили целую неделю на Обезьяньем острове, как я с Джеком подружилась и как мы с другими обезьянками играли, а мне никто не поверил! Даже Валентина Михайловна сказала, что я все придумала, потому что по телевизору каждый день с утра до вечера показывали, что все в парке жили в специальных палатках, что всех кормили едой из ресторана, а просто так на островах никто не жил. Я им рассказала, как ты дрался с казаками, как стрелял в таджиков, как охотился на уток, как я вертолет нашла, как обезьяны мамину сумку украли, а ты ее обратно отобрал – но никто мне не верит, все только смеются и обзываются! В класс вошла Валентина Михайловна, пожилая сухонькая женщина, и недобро взглянув на нас, села за свой стол, нервно перебирая тетрадки. - Давай, собирай портфель, домой поедем, - сказал я Лизке и, с трудом оторвав ее от себя, направился к учительскому столу. - Вас не было неделю, - сухо сказала мне Валентина Михайловна вместо приветствия. – Справку от участкового врача нужно предъявить, вы же знаете правила, Иван Леопольдович. - Завтра принесем, - успокоительно поднял руки я. - Учтите, завтра без справки я Лизу не приму, не имею права, - все также сухо ответила мне учительница. - Еще что-то? – сказал я, понимая, что это не все. - Да, вот еще – Лиза весь день рассказывает в классе какие-то странные истории. У нас позавчера было собрание учителей в РОНО. Вчера еще одно собрание было, уже в администрации, и там нам снова очень ясно сказали, что мы не должны допускать распространения всяких непроверенных слухов и какой либо клеветы на власти. А ваша дочь рассказывает именно что клевету – на полицию, на казаков, на власти в целом. Я не хочу неприятностей, а дети же все разносят, рассказывают дальше – родителям, другим детям. Вот дойдет это все до самого верха и мало никому не покажется. Мне к пенсии моя зарплата совсем не лишняя, я не хочу влезать во все эти разборки, понимаете меня? - Понимаю. - Вот это очень хорошо, что вы понимаете. Ее голос стал заметно мягче, она даже осмелилась поднять на меня глаза, но тут же опустила их снова. - Вы уж простите меня за резкость, но по-другому сейчас нельзя, сами знаете, какие нынче времена, - сказала она вдруг, понизив голос почти до шепота. - А какие нынче времена? Бывали хуже времена, но не было подлей? – процитировал я тоже шепотом. Она нахмурилась, поджала губы и покачала головой: - Придуриваетесь вы, что ли? Вот напрасно вы дочку не предупредили, чтобы молчала. Вы тех времен не застали, а я их очень хорошо помню. Сколько хороших людей из-за детской наивности и глупости тогда погибло, не перечесть. Вы поймите, я к вам хорошо отношусь, и к жене вашей тоже, поэтому и советую от всего сердца – не надо сейчас говорить лишнее. Не те нынче времена. Другие времена настали, поймите. Я не стал с ней спорить, вежливо попрощался и повел мрачную Лизку на выход. В машине дочка молчала почти до самого дома, а когда я уже парковался во дворе, с привычным кряхтеньем выкручивая руль, она вдруг сказала: - Мне Федя на перемене по секрету рассказал, что у них дедушка в парке погиб. Он в парк в шахматы ездил играть, и его там убили. И им за это сразу два миллиона рублей выдали. Представляешь, два миллиона рублей! - За что выдали? - не понял я. - Ну как за что – за то, чтобы они никому ничего не рассказывали. Федя сказал, что слышал, как папа с мамой это обсуждали. Они даже подписали клятву специальную, что если расскажут об этом, у них отберут назад эти два миллиона и в тюрьму посадят. Поэтому они молчат, а Федин папа сейчас старую машину продает и покупает новую, очень красивую и большую. Больше, чем твоя, между прочим. - Ничего я не понял, Лизка. Они о чем молчать должны – о том, что их дедушка умер? Они теперь в морозилке будут его хранить вечно? - Нет, не в морозилке. Им нельзя признаваться, что дедушка именно в «Парке культуры и отдыха» умер! В бумагах им написали, что дедушка умер дома, от болезни. А на самом деле ему в парке голову отрубили, им показывали в морге. Федя, правда, не видел, он только подслушал, как родители про эту голову говорили и ругались очень сильно, даже матом говорили. Я заглушил мотор и некоторое время размышлял, что из всего этого можно было бы вытащить в новый текст, но потом вспомнил кривую ухмылку Хромого Петра и отогнал прочь крамольные мысли. Не те нынче времена, товарищи и господа. ( Collapse )
Продолжаю публикацию актуального по нынешним временам романа, хотя написан он был лет семь назад. Возиться с издательствами пока не вижу смысла, уж больно долго у них все делается. Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются.
Иван Глава пятая
Дожди лили, не переставая, двое суток подряд. Тут же выяснилось, что та вздорная конструкция, которая у нас именовалась шалашом, пропускала воду, вообще ее не задерживая. Тогда я додумался поставить с двух сторон упавшей ели обе наши лодки и плотно обложить их лапником снаружи. В результате внутри, у основания конструкции, стало сухо – настолько, насколько вообще может быть сухо в лесу под непрерывным дождем. Лодки нам стали не нужны, потому что я отказался от дальнейших вылазок – в них больше не было ни малейшего смысла, потому что все, что нам следовало знать, мы и так уже знали. Нашей единственной надеждой и спасением была непоколебимая уверенность всех противоборствующих сторон в том, что на Обезьяньем острове живут бешеные обезьяны, встреча с которыми несет каждому бешенство и гарантированную смерть. Только поэтому бешеные человекообразные еще не заняли Обезьяний остров и не добрались до нас. У Марты закончились сигареты и это вздорное, на мой взгляд, обстоятельство как будто надломило в ней что-то важное – она стала много спать и выходила из шалаша только по самым неотложным надобностям. Лизка переживала непогоду много лучше матери и я даже отпускал ее одну на большую поляну - поиграть с обезьянами. Дочка приходила оттуда совершенно счастливая и всегда с гостинцами, которые любезные шимпанзе дарили ей, несмотря на то, что у них самих с едой, как понял, уже поджимало. Так, последний раз, когда я был на большой поляне, бананов в контейнере уже не было вовсе, а капуста и морковка лежали на самом дне своих контейнеров. Когда Лизка дважды подряд пришла после игрищ с большими картофелинами в руках, до меня дошло, что на Обезьяньем острове где-то был разбит огород, но когда я предложил Лизке проследить за шимпанзе и обнаружить его, она отказалась категорически. - Папа, это обезьяний огород и я его ни искать, ни грабить не буду! – ответила мне дочка, совсем недавно обожавшая играть в шпионов и разведчиков. А сегодня, кроме традиционных картофелин, Лизка приволокла к нам в лагерь огромный дрон, почти целый, всего с одной обломанной двигательной секцией из четырех. - Смотри, папа, что мне Джек подарил! Я называю его Джеком и он откликается, между прочим! Он самый высокий в стаде и ужасно умный, - принялась подробно рассказывать, как обычно, после игры, Лизка, но я не слушал ее, а изучал замечательную игрушку, привет из другого мира. Дрон был с электрическим приводом, и я первым делом нашел и отсоединил аккумуляторы - в надежде, что они разрядились не полностью и их можно будет использовать для подключения к приемнику в телефоне. Потом я осмотрел видеокамеры. Их было четыре штуки, две смотрели вниз, две снимали по бокам. Насколько я мог судить по внешнему виду, это была не игрушка, а профессиональный разведывательный аппарат, с мощным процессорным блоком, отличной оптикой и микрофонами. ( Collapse )
Продолжаю публикацию актуального по нынешним временам романа, хотя написан он был лет семь назад. Возиться с издательствами пока не вижу смысла, уж больно долго у них все делается. Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются.
Глава третья Иван
К вечеру стало откровенно холодать, но меня волновало не это – у нас вообще не было воды, ни капли. Я бросил клич и мы все начали шарить по кустам в поисках подходящего мусора, но Обезьяний остров оказался идеально чист – не в пример остальной территории парка. То, что я искал, оказалось в лодке, отобранной у таджиков – сразу две жестяные полулитровые банки из-под пива. Нашла, разумеется, Лизка, очень гордая своей удачей. Я тщательно прополоскал банки и наполнил их озерной водой. - Давай зажигалку, обманщица несчастная, - попросил я Марту и она, немного смущаясь, вытащила свой «Крикет» из сумочки. Банки оказалось удобно подцепить на ветки с помощью ушка клапана. В кустах нашлось достаточно сухих обломков, которые горели очень чисто, почти без дыма. Придерживая банки, я ждал, когда вода закипит и думал о том, что этот скаутский лагерь будет выглядеть совсем иначе, когда здесь пойдут дожди и похолодает. Марта подумала о том же: - Ночью, наверное, будет холодно. И вообще, сколько нам тут придется прятаться, интересно? Как страшный сон – когда это закончится?! – простонала она. - Попробую сегодня узнать, - сказал я спокойно. Вода вскипела и я поставил банки охлаждаться в траву на берегу. Марта внимательно следила за моими манипуляциями и до меня дошло, что она очень хочет пить – видимо, начинался похмельный синдром. - Фляжка уже пустая? – спросил я как можно более равнодушно, но Марта все равно разозлилась. - Думаешь, я пьяная, да? На, вот, бери свою несчастную фляжку, там еще полно. Она достала фляжку из сумочки и там действительно еще немного оставалось – на пару глотков, не больше. - Это мы оставим на случай дезинфекции ран или обезболивания, - объяснил я, убирая флягу в задний карман джинсов. - О господи, каких еще ран! – возмутилась Марта. – Перестань меня пугать, я и так уже запуганная. - О, а Лизка спит, - заметила она, показав на лодку. Действительно, дочка свернулась калачиком на дне лодки и безмятежно дрыхла, что называется, без задних ног. - Это даже хорошо, - заметил я, - быстрее успокоится. - Лишь бы не заболела, - Марта озабоченно наклонилась над дочкой и осторожно поцеловала ее в лоб. - Температуры нет, - сказала она шепотом. - А мне температуру не померяешь? – спросил я, впрочем, ни на что особо не надеясь. Однако, Марта подошла ко мне вплотную, обняла и неожиданно страстно поцеловала в губы. Я радостно увлек ее к берегу и бережно уложил там на траву. Меня охватило совершенно животное желание, а наша ситуация только подчеркивала его животный характер. Марта лежала с закрытыми глазами, просто позволяя делать с ней то, что мне сейчас больше всего хотелось, но когда я немного успокоился, она открыла глаза и сказала: - Ваня, любимый, ты, конечно, молодец, но я так не могу. Они же смотрят. Я поднял глаза к небу и действительно в гуще веток над головой увидел несколько пар блестящих глаз, безмолвно наблюдающих за нами. - Черт бы побрал всех шимпанзе на свете! – не сдержался я. В ответ сверху раздался хорошо слышимый смешок и довольное гуканье. Разумеется, у меня пропало всякое желание. Я сел у жены в ногах, злобно оглядываясь по сторонам. Марта сладко потянулась, как кошка после сна, а потом произнесла, грустно усмехнувшись: - Теперь у тебя есть еще один стимул поскорее доставить нас домой. ( Collapse )
Начинаю публикацию актуального по нынешним временам романа, хотя написан он был лет семь назад. Возиться с издательствами пока не вижу смысла, уж больно долго у них все делается. Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются.
«Иван да Марта в парке культуры и отдыха» Версия без редактуры
Часть первая
Глава первая Иван
Последний поворот перед въездом во двор всегда был самым информативным – если никто не отсвечивал фарами из-за стенки площадки для мусора или не рычал двигателем с той стороны, значит, места для парковки возле дома, скорее всего, уже нет. Я повернул без помех, притормозил на первом «лежачем полицейском», проехал еще немного вперед до второго и обвел глазами свой двор. Так и есть – за это утро, пока мы ездили в супермаркет, никто еще не уехал, зато приехало множество неизвестных, но очень дорогих гостей. Моя верная старенькая «Волга» медленно и печально двинулась вдоль строя блестящих иномарок. Нас с «Волгой» в этом дворе не очень любили и даже, бывало, обижали – воровали дворники, пачкали лобовое стекло краской, а однажды ночью стреляли по фарам. А все потому, что этот дом был слишком хорош для таких бесстыжих нищебродов, как мы. Марта осторожно тронула меня за правую руку и, понизив голос, проникновенно сказала: - Ваня, спокойно. Ты только не психуй, пожалуйста. Давай, встанем у аптеки. Мне, правда, все равно, я не буду бухтеть. Оттуда будет совсем недалеко тащить. Я опять засмотрелся на ее ярко-зеленые глаза и чуть не впилился во что-то драгоценное и лакированное, вставшее на редкость неуклюже - сразу на два парковочных места. Тормоза коротко скрипнули, рессоры бодро загудели, я сдержанно выругался. Лакированная повозка впереди вздрогнула от испуга, вспыхнула разноцветными огнями и, приглушенно зажужжав инопланетными турбинами, неожиданно поехала прочь. Открылось отличное место для парковки – совсем рядом с подъездом. С заднего сиденья послышались шумные, продолжительные аплодисменты. - Здорово ты ее напугал, папа! Отличный способ! Давай же, вставай туда скорее! Я повернулся к Лизке и укоризненно сказал: - Развелось вас тут, командиров! - но уместился на освободившееся место так быстро, как только могла это сделать моя неторопливая баржа. Уже потом, слегка передохнув после яростной борьбы с неисправным гидроусилителем руля, я спокойно огляделся и чуть выровнял машину, чтобы рядом смог встать еще кто-нибудь. Мы с Мартой выгрузили почти все пакеты из багажника, когда к машине со стороны детской площадки степенно подошел очень пушистый рыжий кот и неожиданно свирепо рявкнул сразу на всех нас. - Ой, какой хорошенький! Давай, отрежем ему голову? – предложила Марта, глядя на меня точно с таким же злобным прищуром, что и кот, поэтому я почти поверил в ее внезапное сумасшествие. Мы с Лизкой успели недоуменно хмыкнуть, но тут Марта быстро сунула руку в один из пакетов и выудила оттуда свежую форель. С форели капало чем-то мутным на асфальт, а еще она остро пахла водорослями и тиной. - Ты мужчина или кто? Отрежь же коту скорее голову! Видишь, какой он голодный! Кот снова рявкнул, на этот раз обращаясь конкретно ко мне, поэтому я не стал спорить и послушно достал из кармана свой карманный ножик с кучей всяких полезных инструментов внутри и сделал то, что от меня ожидали все.
Дома мы неожиданно быстро раскидали все пакеты по обоим холодильникам и кухонным полкам, после чего расселись на табуретках в кухне и в задумчивом молчании уставились друг на друга. Было ясно, что в такой годный для прогулок выходной сидеть дома неохота никому. - Папа! Мама! Поехали еще куда-нибудь! – заныла Лизка. – Смотрите, какая погода хорошая. За окном, действительно, светило сентябрьское солнышко, безмятежно прожигая последние драгоценные денечки питерского бабьего лета. - В самом деле, Вань, еще двенадцати нет, целый день впереди, поехали! – поддержала Лизку Марта. У меня, конечно, были виды на эту субботу – как минимум два редактора двух местных информационных агентств с четверга тщетно ждали результатов моих вздорных аналитических халтур, но банальность про то, что всех денег не заработаешь, в этот момент показалась мне особенно убедительной. Я сказал «поехали!» и махнул рукой. Пока Марта сочиняла самый быстрый вариант завтрака на троих, Лиза включила телевизор, но там, вместо ожидаемых мультиков, показалось красное потное лицо придушенного галстуком пожилого гражданина, плотно упакованного в костюм тройку. - Знакомая морда, - бросила небрежно Марта, колдуя над сковородкой. – Знаешь его? Марта работает профессиональным фотографом, поэтому так же, как и я, всегда в курсе последних трендов и актуальных телевизионных физиономий. - …опять преступно недооцениваем опасность! Генетически-модифицированые продукты пожирают нас изнутри! Вы хотите жить? Просто жить, просто гулять, просто отдыхать вместе со своей семьей? Обезьяны острова Суматра тоже хотели жить, - горько усмехнулся на экране знакомый телепроповедник, но что случилось с обезьянами, мы так и не узнали, потому что Лизка зарычала и переключила канал. На экране появилась девушка в бикини с бананом в руках. Делая отчетливые глотательные движения и тупо выпучив глаза, она таращилась то на банан, то на меня, быстро проговаривая какую-то речевку про натуральные продукты без ГМО. Я покраснел и отвернулся. Лизка тут же завопила на всю кухню: - А папа таращится на голых девушек в телевизоре! Мама, он правда на нее смотрел! Я нащупал подушку с соседнего стула и треснул вредную девчонку по голове. - А-а-ага! – издала боевой клич Лизка и ответила большим плюшевым мишкой. Я не успел применить его по назначению, потому что перед Лизкой встала Марта, выразительно поигрывая горячей сковородкой. - Получил? – спросила Лизка, выглядывая из-за маминой спины. - Еще нет, - ответила ей Марта. – Но сейчас получит, если вы оба не прекратите и не сядете за стол. Мы послушно уселись, а оставленный без присмотра телевизор торопливо забормотал об общем упадке нравственности в стране и необходимости духовного подъема. Лизка демонстративно аккуратно ела омлет и кивала каждому слову, доносящемуся из зомбоящика, выразительно поглядывая на меня. Марта не выдержала и засмеялась. Я тоже заржал. - В Центральном парке культуры и отдыха продолжается эксперимент Зоологического института РАН по адаптации шимпанзе в непростом петербургском климате. Обезьяны размещены на отдельном острове посреди ЦПКиО, но их можно увидеть с лодок, которые выдаются в аренду всем желающим с 9 утра до 11 вечера, - вдруг сообщил нам телевизор. - А что, это идея, - согласилась с ним Марта. - Да! – завопила Лизка и стала нам показывать, как именно кривляются шимпанзе.
«Волгу» пришлось оставить возле буддийского дацана – ближе просто не нашлось местечка. Лизка важно несла корзинку с припасами, поэтому любимую игрушку дочки, плюшевую Тяфу, уложили дожидаться нас под заднее стекло машины. На длинном деревянном мосту, ведущем на Елагин остров, нас встретил полицейский патруль, но только я разинул рот, чтобы вслух удивиться этому обстоятельству, как на мост рядом с нами вывернула колонна бритоголовых юнцов с черно-желтыми флагами в руках. Марта с тревогой посмотрела на колонну националистов, потом на меня, но эти молодые люди не заинтересовались моим вызывающе темным экстерьером, а торопливо прошагали мимо нас куда-то вглубь парка. Тут, наверное, следует объясниться – я действительно черный, то есть негр, как прямо и откровенно говорят у нас России. Это случилось со мной 40 лет назад, когда на излете существования советской империи моя веселая мамаша выдала такой вот финт. Папаша, как водится в такой ситуации, немедленно вылетел из института, после чего отбыл на родину и я даже не знаю, из какой он был страны. Мать тоже недолго колбасилась в России, отправившись на ПМЖ в Норвегию без меня, так что когда пришло время интересоваться подробностями, спрашивать было не у кого – бабушка на такие вопросы не отвечала, а дед, пока был жив, отвечал исключительно матом. Пожилой полицейский офицер с капитанскими погонами на плечах ухмыльнулся мне в рыжие усы, приглашая поговорить и я, поравнявшись с ним, спросил: - Что-то намечается? Погром или спутник будут запускать? - Да не, не волнуйтесь, гражданин, у них там санкционированный митинг, - с готовностью сообщил он, в упор разглядывая мою черную морду и кучерявую голову. - Нашли место, - начала заводиться Марта, но полицейский успокаивающе поднял руку, приглашая посмотреть вокруг: - Место законное. Как в европах – Гайд-парк придумали. А вы не беспокойтесь, никто им тут ничего незаконного не позволит. Тут абсолютно безопасно. Никакого расизма и экстремизма мы не допустим. Не волнуйтесь. Действительно, вдруг стало видно, как много полиции вокруг. Помимо этого патруля, на той стороне моста встали еще человек десять в синей форме, а в глубине парка виднелись плотные группы в омоновских шлемах и полицейские «Уралы». - Айн-цвай-полицай! Драй фир – бригадир! Вайтпауэр! – сказала дочка и встала рядом со мной, подняв правую руку вверх в характерном приветствии. Дать ей пинка в присутствии полицейского я постеснялся. Изумленный взгляд усатого офицера уперся в Лизку и я ответил, не дожидаясь очевидного вопроса: - Такое бывает – от чернокожего мужчины и белой женщины может родиться белая девочка. Доминантные гены и все такое, это генетика, понимаете? - Понимаю, - отозвался полицейский капитан с недоверием и открыл рот, что задать еще один вопрос, но Марта схватила меня за руку и протащила мимо, сердито бурча мне в ухо какие-то грубости и одновременно жестами подгоняя Лизку. - Что ты там ему объясняешь? Что ты вечно всем норовишь объяснить? Какое им всем дело до нас?! – продолжила она, когда мы добрались до другой стороны моста. - Просто я люблю ясность во всем, - объяснил я ей в который раз, но она только закатила глаза к небу и сказала небу все, что сейчас думает обо мне. - Эй вы там, хватит ссориться, - напомнила о себе Лизка и дальше мы пошли молча, внимательно оглядываясь по сторонам. Народу было много, но это был какой-то странный народ, не похожий на типичных отдыхающих в выходные петербуржцев. Помимо еще одной колонны националистов, так же торопливо прошмыгнувшей мимо нас, мы увидели странную группу мужчин и женщин, одетых в одинаковые бежевые курточки и темно-коричневые штаны. Весь комплект очень напоминал пижаму заштатного советского санатория и Марта первой произнесла вслух то, что было у меня на уме: - Смотри-ка, Вань, экскурсия каких-то шизиков из психушки. Впрочем, толпа в пижамах выглядела безобидно. Они шли парами, держали в руках одинаковые пакеты и синхронно поворачивали головы то влево, то вправо, разглядывая окрестности и людей вокруг. Мы подошли ближе и стало слышно властный голос, доносящийся из головы группы: - Сюда смотреть! Никифоров, еще одно замечание и в следующий раз останешься в палате. Горделадзе, к тебе это тоже относится! Не отставать, идем вон до того здания, там будет привал и завтрак. Без команды продукты из пакетов не достаем! Командовала рослая широкоплечая женщина, одетая в строгий черный костюм. Когда мы проходили мимо нее, она вдруг рявкнула во весь голос: - Куда пошли!? Стоять! Всем стоять! Семенова, я что сказала! Мы послушно замерли, а потом Марта, придя в себя, возмущенно сказала: - Женщина, что же вы так кричите! Ребенка напугаете. Впрочем, Лизка совсем не выглядела испуганной – напротив, она подошла еще ближе к странным экскурсантам и громко прочитала содержимое бирки на лацкане пиджака строгой женщины: «Старшая медсестра Елизарова Н.В., психоневрологический интернат №12». Марта снова схватила меня за руку, подхватила Лизку за ручку корзинки и потащила меня вперед со словами: - Пошли отсюда скорее, здесь дурдом какой-то. ( Collapse )
Норвежские биатлонисты Тарьей и Йоханнес Бо прокомментировали победу россиянина Александра Логинова в спринте на чемпионате мира-2020 в Антхольце.
Тарьей стал четвертым в гонке, Йоханнес – пятым. – Мы ничего не можем тут поделать. Но он не достоин быть здесь. Его дисквалифицировали за применение эритропоэтина. Очень сложно быть четвертым в гонке, когда золото выигрывает человек, которого ранее наказывали за допинг. Мне кажется, что это нечестно по отношению к нам, ведь мы боремся честно. Сегодня я получил олимпийскую бронзу из-за обмана русских (из-за дисквалификации Евгения Устюгова в Сочи-2014 – Sports.ru), но и проиграл бронзу чемпионата мира из-за этого же. Это ужасно, но мы не можем просто выкинуть Логинова из результатов. Но мы все равно сегодня будем праздновать. – Ты опять рассчитываешь получить медаль по почте через шесть лет? – Нет, об этом сейчас речь не идет. Он сейчас точно чистый. Но раньше он принимал допинг. Вот об этом я говорю. Мы сегодня рассчитывали на норвежско-французское противостояние, а тут появляется русский и побеждает. Это меня сегодня ошарашило. Я просто говорю честно, что Логинов – обманщик, а у меня нет уважения к людям, которые обманывают, – сказал Тарьей. «Учитывая его прошлое и то, что на лыжне он в этом сезоне был слаб, его победа немного странная», – отметил Йоханнес.
Русские жители Украины выглядят жалко. Шарий это только что очень внятно продемонстрировал.
Русские изо всех сил изображают украинцев, которых нет. Боятся лишнее слово сказать по-русски. Трусы, которые боятся встать во весь рост и сломать систему. Всего пять лет - и сломали целый народ русских людей.
Корреспондент Федерального агентства новостей отправляется в командировку на Украину, но вместо рутинной журналистской работы его ждет жесточайшая борьба за выживание. Вы узнаете, как подло действуют украинские неонацисты, калеча и убивая инакомыслящих. Как предают коллег киевские журналисты, готовые донести в полицию за одно неосторожное русское слово. Как агенты СБУ могут несколько лет безуспешно искать нашего журналиста в Киеве, а потом отпустить его за взятку. Вы также удивитесь силе духа простых украинцев, бескорыстно помогавших корреспонденту ФАН. Удивитесь мужеству героев, отважно действующих в антифашистском подполье. Перед вами документальная повесть, основанная на реальных событиях. Откройте ее и читайте до самого финала, а потом передайте друзьям. Пусть весь мир узнает правду о том, что на самом деле происходит в одной европейской стране, в которой, как известно, фашизма нет.
