Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются.
Глава вторая
Иван
До дома я добрался без приключений и решил сразу заехать в школу за Лизкой.
Группа продленки как обычно бесновалась на школьном стадионе, но среди толпы орущих, скачущих и дерущихся детей дочки я не увидел.
- Дядя Ваня, Лиза в школе, в нашем классе сидит, у нее плохое настроение, - сообщил мне Федя, самый вежливый мальчик класса.
Я поблагодарил его и попробовал было просочиться мимо поста охранника, не надевая дурацких бахил. Увы, бдительный пенсионер оказался на месте и мне пришлось сначала идти к автомату и искать по карманам мелочь.
Лизка действительно сидела в классе одна, склонившись над тетрадкой. Лицо у нее было опухшее и красное. Видно было, что она недавно плакала.
- Лизка, ты чего?
Я обнял ее и она, разумеется, тут же разрыдалась от души, промочив мне рубашку на груди насквозь.
- Мне никто не верит! Я как пришла в класс, сразу рассказала, как мы жили целую неделю на Обезьяньем острове, как я с Джеком подружилась и как мы с другими обезьянками играли, а мне никто не поверил! Даже Валентина Михайловна сказала, что я все придумала, потому что по телевизору каждый день с утра до вечера показывали, что все в парке жили в специальных палатках, что всех кормили едой из ресторана, а просто так на островах никто не жил. Я им рассказала, как ты дрался с казаками, как стрелял в таджиков, как охотился на уток, как я вертолет нашла, как обезьяны мамину сумку украли, а ты ее обратно отобрал – но никто мне не верит, все только смеются и обзываются!
В класс вошла Валентина Михайловна, пожилая сухонькая женщина, и недобро взглянув на нас, села за свой стол, нервно перебирая тетрадки.
- Давай, собирай портфель, домой поедем, - сказал я Лизке и, с трудом оторвав ее от себя, направился к учительскому столу.
- Вас не было неделю, - сухо сказала мне Валентина Михайловна вместо приветствия. – Справку от участкового врача нужно предъявить, вы же знаете правила, Иван Леопольдович.
- Завтра принесем, - успокоительно поднял руки я.
- Учтите, завтра без справки я Лизу не приму, не имею права, - все также сухо ответила мне учительница.
- Еще что-то? – сказал я, понимая, что это не все.
- Да, вот еще – Лиза весь день рассказывает в классе какие-то странные истории. У нас позавчера было собрание учителей в РОНО. Вчера еще одно собрание было, уже в администрации, и там нам снова очень ясно сказали, что мы не должны допускать распространения всяких непроверенных слухов и какой либо клеветы на власти. А ваша дочь рассказывает именно что клевету – на полицию, на казаков, на власти в целом. Я не хочу неприятностей, а дети же все разносят, рассказывают дальше – родителям, другим детям. Вот дойдет это все до самого верха и мало никому не покажется. Мне к пенсии моя зарплата совсем не лишняя, я не хочу влезать во все эти разборки, понимаете меня?
- Понимаю.
- Вот это очень хорошо, что вы понимаете.
Ее голос стал заметно мягче, она даже осмелилась поднять на меня глаза, но тут же опустила их снова.
- Вы уж простите меня за резкость, но по-другому сейчас нельзя, сами знаете, какие нынче времена, - сказала она вдруг, понизив голос почти до шепота.
- А какие нынче времена? Бывали хуже времена, но не было подлей? – процитировал я тоже шепотом.
Она нахмурилась, поджала губы и покачала головой:
- Придуриваетесь вы, что ли? Вот напрасно вы дочку не предупредили, чтобы молчала. Вы тех времен не застали, а я их очень хорошо помню. Сколько хороших людей из-за детской наивности и глупости тогда погибло, не перечесть. Вы поймите, я к вам хорошо отношусь, и к жене вашей тоже, поэтому и советую от всего сердца – не надо сейчас говорить лишнее. Не те нынче времена. Другие времена настали, поймите.
Я не стал с ней спорить, вежливо попрощался и повел мрачную Лизку на выход.
В машине дочка молчала почти до самого дома, а когда я уже парковался во дворе, с привычным кряхтеньем выкручивая руль, она вдруг сказала:
- Мне Федя на перемене по секрету рассказал, что у них дедушка в парке погиб. Он в парк в шахматы ездил играть, и его там убили. И им за это сразу два миллиона рублей выдали. Представляешь, два миллиона рублей!
- За что выдали? - не понял я.
- Ну как за что – за то, чтобы они никому ничего не рассказывали. Федя сказал, что слышал, как папа с мамой это обсуждали. Они даже подписали клятву специальную, что если расскажут об этом, у них отберут назад эти два миллиона и в тюрьму посадят. Поэтому они молчат, а Федин папа сейчас старую машину продает и покупает новую, очень красивую и большую. Больше, чем твоя, между прочим.
- Ничего я не понял, Лизка. Они о чем молчать должны – о том, что их дедушка умер? Они теперь в морозилке будут его хранить вечно?
- Нет, не в морозилке. Им нельзя признаваться, что дедушка именно в «Парке культуры и отдыха» умер! В бумагах им написали, что дедушка умер дома, от болезни. А на самом деле ему в парке голову отрубили, им показывали в морге. Федя, правда, не видел, он только подслушал, как родители про эту голову говорили и ругались очень сильно, даже матом говорили.
Я заглушил мотор и некоторое время размышлял, что из всего этого можно было бы вытащить в новый текст, но потом вспомнил кривую ухмылку Хромого Петра и отогнал прочь крамольные мысли. Не те нынче времена, товарищи и господа.
Времени оставалось только затолкать в Лизку суп, прогнать потом ее с дивана и усадить за стол делать уроки.
Потом я мельком глянул почту, записал телефон пресс-службы казачьего объединения, схватил камеру и потрусил к станции метро – ехать в центр города на машине в вечерний «час пик» было бы безумием.
Пиарщики у казаков оказались необычайно докучливыми – пока я шел к метро, мне по телефону пресс-службы полоскали мозги историями из дореволюционной России, геополитическими раскладами типа «Запад против Востока», а также, разумеется, соборностью, духовностью и прочей сопутствующей державностью.
Я с трудом дождался паузы в этом словесном потоке от пиарщиков, чтобы узнать место сбора прессы. Как и следовало ожидать, патрулирование должно было стартовать от Казанского собора. Получив эту бесценную информацию, я просто выключил телефон, потому что просто так попрощаться не удалось – мне тут же начали задавать вопросы о моем личном духовном развитии и моей личной геополитической ориентации.
Я уже знал, что увижу на выходе из метро, но все равно удивился обилию нарядных мужчин разного возраста, с серьезными физиономиями играющих в ролевую игру «Казаки спасают Россию от всякой западной погани».
Каких только костюмов я не увидел, пока шел к собору. Особенно хороша была группа граждан в каких-то необычайно волосатых черных шапках, отороченных белым мехом, и в не менее вычурных ярко-красных длинных кафтанах, больше похожих на женские платья. Сходство с платьями подчеркивали высокие лакированные сапожки, какие любят носить пэтэушницы и еще стриптизерши.
Вместе с этой карнавальной колонной я дошел до памятника Кутузову, где пресс-секретарь казачьего воинства раздавал журналистам пресс-релизы. Видимо для контраста молодой человек был облачен в строгий темный мужской костюм и не менее строгий плащ, что на фоне буйства красок, окружавших его, выглядело хамским вызовом самодержавию и соборности.
Мы познакомились и перекинулись с ним парой общих фраз об опасностях, подстерегающих нашу любимую родину, после чего я поднял камеру на плечо, чтобы сделать парочку панорам с точки сбора патриотической общественности.
- А все ж таки дубинка мне сподручнее, напрасно их на сабли заменили, - услышал я на удивление знакомый рассудительный голос за спиной.
- Василий, ну что ты вечно споришь, устал я уже от тебя. Что выдали, то и носи, - добавил тут же второй, не менее знакомый голос, и я тут же обернулся, продолжая снимать.
Передо мной стояли двое мужчин в типичных казацких нарядах, но их лица ничего не говорили мне.
Впрочем, стоило им снова заговорить, как воспоминания о последней ночной разведке в Парке культуры заставили меня оцепенеть.
- Да что эти сабли, Степан, в бою это же баловство одно. Они же из жести сляпаны, разве ж ими нормально ударишь? Да не в жизнь, разве только себя поцарапаешь. Вот кистень – другое дело. Кистень и кости дробит, и сознание глушит, если по балде попадешь, а как кистень хорош для прочих дел, и не передать…
- Василий, не нам с тобой такие вопросы решать, на то есть специальные начальники. Решат сабли менять на кистень – поменяем. А пока нельзя. А то вон, видишь, с камерой такой американский прощелыга снимет тебя с кистенем и давай потом врать на весь честной мир, как ты невинных людишек оприходуешь…
Последний казак, по имени Василий, как я понял из диспозиции, смотрел прямо на меня, снисходительно ухмыляясь, а потом еще заботливо спросил:
- Не холодно тебе у нас, чернокожий брат мой?
Я с трудом нашел в себе силы улыбнуться ему в ответ, но потом все-таки собрался и выкрикнул им в лицо:
- Для информационного агентства скажите пару слов! Как вы считаете, нужны ли казачьи патрули в Петербурге?
Казаки тут же приняли осанистые позы, зарумянились от рвущихся наружу слов и вдруг одновременно обрушили все эти слова на меня, перебивая друг друга и даже немного толкаясь локтями:
- Без казаков сейчас нельзя! Преступность какая, а? Педофилы, маньяки, сволочь разная! А басурманской нечисти сколько стало, смотрите сами, а!
- Да еще напасть содомская черной тучей прет, да! Родина у нас одна, кто ее от Содома спасать будет, скажите, люди добрые?
- Нехристи опасней, они слабых духом в веру свою обращают. А содомиты что - такого пнешь он и копыта откинул. А нехристи живучие, да и здоровых кабанов среди них немало…
Я выслушивал их, не перебивая, минут десять подряд, а потом, невинно улыбаясь, наконец спросил:
- Наверное, вам уже доводилось обеспечивать порядок в городе?
Казаки едва заметно переглянулись, потом самый рассудительный осторожно произнес:
- Довелось недавно, да. На Елагином острове дело было. Слышали, небось, что там творилось.
- Нехристи? Или содомиты? – удивился я, сам удивляясь своей выдержке.
- Да не, не они…, - начал было отвечать другой, но рассудительный Василий решительно перебил его:
- Мы там наших сограждан от взбесившихся обезьян обороняли. Ужас ведь творился – обезьяны людей опасным вирусом заражали, те потом на других кидались, бешенство такое было, что люди сотнями в драках гибли. Мы ситуацию удержали, спасли людей. Нашу помощь правительство достойно оценило, все получили награды, благодарности, денежные премии. Особо отличившимся даже квартиры подарили от государства, - не удержался от завистливого вздоха он.
- Страшно было? Бешеные обезьяны – это, наверное, опасный противник?
- Да не, справились нормально, - неопределенно махнул рукой казак и потянул приятеля за рукав:
- Пошли, Степан, в строй, пора нам уже.
Они отправились занимать места в своей колонне, а я остался стоять, тупо глядя в их удаляющиеся широкие спины, осознавая бредовость ситуации и не понимая, что мне делать со всем этим моим знанием.
Разномастные казачьи отряды выстроились длинной колонной в две шеренги перед главным входом в собор, а перед ними встали полицейские генералы в не менее нарядных мундирах.
- Сотня, стройся! – заголосил вдруг кто-то невидимый и казаки начали послушно суетиться, переступая сапогами на одном месте.
Из собора под звон колоколов вышли около двух десятков мужчин в еще более цветастых, чем у казаков, платьях, расшитых золотом и цветными камнями. Мужчины пели что-то печальное и торжественное, держа в руках яркие желтые трости с изображениями своих кумиров. Впрочем, во главе этой яркой колонны шел губернатор города в очень скромном сереньком костюме стандартного пошива. Губернатор также держал желтую трость с изображением мужчины, в котором я с изумлением узнал президента своей страны.
Потом я тряхнул головой, проморгался и понял, что погорячился – на плакате красовался какой-то бородатый вельможа из средневековья, ничуть не похожий на нашего аккуратного и, главное, всегда чисто выбритого президента.
Тут меня начали яростно толкать в спину и я вдруг вспомнил, что нахожусь, вообще-то, на работе.
Перехватив камеру поудобнее, я пошел прямо на этих разодетых жрецов модного культа, снимая свой проход сквозь толпу на видео. Это прием известен всем операторам - если удается держать камеру ровно, а двигаться плавно, получившееся видео создает у зрителя ощущение абсолютной погруженности в ситуацию.
- Братья и сестры! Православные! Наше отечество снова в опасности! Все вместе остановим врага и загоним его обратно в дьявольское логово! Не позволим преступности, экстремизму и терроризму пугать наших родных и близких у родного очага! – призвал в мегафон чей-то невидимый голос.
- А-а-а-а-а! – басом закричали в ответ казаки.
- А-а-а-а-а-а-а! – согласно заголосила толпа.
Тут же шеренга казаков распалась на отдельные разноцветные фрагменты, которые двинулись на Невский проспект, легко раздвигая мрачную черную орду вокруг.
Я поймал в кадр самый яркий ориентир, отряд казаков в красных платьях и черно-белых волосатых папахах, и побежал за ними следом, придерживая камеру на правом плече и отбиваясь левой рукой от впавших в правоохранительный экстаз обывателей вокруг.
Не только толпа, но и казаки как-то неожиданно быстро завелись, зашлись в крике и бросились на Невский в поисках того самого подлого врага, о котором тут так яростно кричали. Я еле поспевал за ними следом, снимая уже результаты общественного патрулирования.
Вот на асфальте валяется опрокинутая блестящая тележка с надписью «Настоящие американские хот-доги!», а рядом прямо на бордюре сидит пожилая тетка в белом халате и вытирает кровь лица. Вот разбитая витрина самодеятельного театра «Он-лайн», где сдуру вывесили рекламный постер рок-оперы «Иисус Христос – суперзведа». Вот перевернутый брендомобиль с искореженным баннером на крыше: «Туры в Израиль! Таки да! Дешево и сердито!».
Я вдруг понял, что так и буду снимать исключительно последствия, если не прибавлю скорости и не вырвусь вперед.
Тогда я выключил камеру, крепко схватил ее за рукоятку, прижав к груди, и попытался проскочить грозно гудящую толпу насквозь. Этот фокус у меня не вышел – вперед просто не пускали, потому что не только мне захотелось возглавить шествие.
Я попробовал выбраться из толпы в сторону, но было слишком поздно – меня плотно зажали со всех сторон и понесли куда-то вперед по проспекту.
- За Родину! За Русь-матушку! За Родину! За Русь-матушку! – хрипел слева от меня худощавый мужик в круглых золоченых очочках. Он был облачен в бежевый плащ, имел на лице рыженькую бородку, а сверху завернут в радужный хипстерский шарфик, так что я никогда бы не поверил, что такой типаж может принять участие в подобной движухе, если бы не увидел это собственными глазами.
- Русский порядок! Русский порядок! – хрипели справа от меня, но этим гражданам я как раз не удивлялся, поскольку выглядели они вполне аутентично – бритоголовые скуластые молодые люди в кожаных куртках, вскидывающие над головами сжатые кулаки в едином патриотическом порыве.
Движение толпы все ускорялось и я вдруг понял, что если сейчас упаду, уже никогда не встану – затопчут. Тогда я прихватил за плечо бегущего впереди брутального рослого мужика в кожаном жилете и брезентовых штанах, и крикнул ему в ухо:
- Брат, давай вместе держаться, а то затопчут нахрен!
- Не ссы, эфиоп, славяне младших братьев не обидят! – укорил он меня, но доброжелательно подвинулся влево на бегу, давая мне возможность втиснуться и занять удобную позицию рядом с собой.
Мы пробежали с ним плечо к плечу почти весь Невский, руководимые неведомым регулировщиком и только перед Лиговским проспектом вдруг встали плотной усталой толпой, злой только от того, что пришлось столько времени бессмысленно орать, бежать неведомо куда в постоянном страхе оступиться, но так и не поймать для экзекуции ни одного врага отечества.
- Сейчас пойдем пидарасов гасить! – с надеждой сообщил мне брутальный мужик, радостно склабясь. Он встал передо мной, широко расставив ноги и разминая плечи характерными боксерскими движениями, иногда задевая людей вокруг, но совсем не смущаясь этого, а даже, напротив, будто вызывая на контакт.
Что интересно, народ вокруг тепло откликался на эти толчки, шутливо боксируя в ответ и повторяя, как мантру, одну и ту же фразу:
- Сейчас пойдем пидарасов гасить!
До меня вдруг дошло, что мы стоим в двух шагах от Музея политической фотографии, и я как можно более равнодушно поинтересовался у спортсмена:
- Мы сейчас направо пойдем или налево?
Мужик еще раз шевельнул огромными плечами и спокойно ответил:
- Направо, конечно. Что там, слева, ловить-то? Все пидарасы справа окопались! Там их и кончим сейчас всех, даст бог.
Я не успел достать телефон, потому что толпа вокруг неожиданно пришла в движение, стиснула меня до полного обездвиживания и медленно, но неумолимо понесла мое тело направо.
- Русские идут! Русские идут! Русские идут! – заорали вокруг меня бодро и яростно.
Этот слоган, звучащий из тысяч глоток, вдруг оказался какой-то многозначительной мантрой, имеющей сотни смыслов. Я сам, неожиданно для себя, вдруг начал выкрикивать его, вскидывая вверх сжатую в кулак свободную левую руку, но инстинктивно еще придерживая правой рукой возле груди казенную видеокамеру.
Совсем бредовой показалась мне мысль достать сейчас эту камеру из-за пазухи и запечатлеть происходящее на видео.
- Пошли! Пошли! Пошли! Пошли! – застонала толпа, поворачивая на Лиговский проспект.
Вокруг было видно только море свирепых лиц и больше ничего – ни машин, ни светофоров, ни даже рекламы.
- Русские идут! Русские идут! Русские идут! Русские идут!
Мы, наконец, вырвались на оперативный простор Лиговского проспекта и пошли широкой и плотной волной по площади, а потом и дальше, по четырехполосной дороге. Иногда толпа впереди чуть замирала, обходя очередную, застрявшую в человеческом тепле машину, и тогда становилось видно испуганных водителей и пассажиров внутри.
Окна у всех без исключения машин были опущены и оттуда доносилось однообразное умоляющее блеяние:
- Мы русские! Слава России! Мы тоже русские! Не трогайте нас, мы русские!
Впрочем, даже несмотря на эти меры предосторожности, у некоторых машин вокруг оказались разбиты стекла, а еще одна машина, пустая, с распахнутыми дверями, догорала, помаргивая аварийной сигнализацией, и эту машину обходили стороной, потому что от нее сильно воняло пластиковой мертвечиной и еще здорово пыхало жаром.
Мы прошли по Лиговке шумным неудержимом потоком, а уже во дворах я смог вырваться из-под опеки толпы и дальше бежал уже самостоятельно, подгоняемый паникой и непомерно развитым воображением.
Марта открыла мне массивную железную дверь лишь после десятка истеричных пинков ногами и сотни не менее истеричных и долгих ударов по звонку над дверью.
- Ты?! Охренеть. Ну, ладно, давай, заходи быстро! – скомандовала она.
В музее собралось на удивление много народа, но этот народ мне очень не понравился.
Я вгляделся в лица вокруг и до меня неожиданно дошло, что Марта сегодня отважно исполняла роль Деда Мазая, спасая тех самых пидарасов, что пыталась истребить толпа снаружи.
Пока она, наваливаясь всем телом, запирала засовы, я зачем-то строго сказал ей в спину:
- Больше никому не открывай! Там на улице черт знает что сейчас творится.
Марта с трудом защелкнула последний засов, потом повернулась ко мне грудью и, яростно сверкая изумрудными глазами, до обидного буднично послала меня на хрен.
Так и сказала:
- Пошел-ка ты нахрен, дорогой, сегодня со своими мудрыми советами. Не до тебя сейчас.
И с озабоченным видом удалилась, подняв по дороге с пола огромный пожарный топор и с видимым усилием утаскивая его куда-то в темноту музейных коридоров. За ней тут же двинулись сразу несколько человек и я остался один.
Я несколько минут думал, что мне теперь нужно делать. Например, можно было действительно обидеться и действительно пойти на хрен.
- Водку будешь, товарищ негр? – вдруг спросил меня незнакомый голос сзади.
Я обернулся, но увидел только силуэт, поэтому просто протянул свободную левую руку вперед. В правой по-прежнему была камера.
В мою свободную левую немедленно вставили стакан, настолько полный водки, что из него выливалось сверху, и все тот же голос проникновенно произнес:
- Ну, давай, братуха-нигер! За Родину!
Я отпил большой глоток и согласно просипел в ответ:
- Слава России!
Глава вторая
Институт
Резюме из отчета «Вирусная инфекция как первопричина психопатологического синдрома у лиц, посетивших Центральный парк культуры и отдыха имени Кирова, Санкт-Петербург, 16-24 сентября 20.. года».
Институт исследований высшей нервной деятельности человека РАН РФ.
Согласно предоставленным данным по результатам исследования центрифугата трупного ликвора (забор шприцем из воронки мозга у 478 объектов) у трети объектов были обнаружены вирусоподобные тельца особой формы и размера.
В исследованных invivo пробах отмечается бурное митотическое размножение нейробластов, облегчающих интеграцию и локализацию вирусного психогена.
Согласно предварительным оценкам, данная вирусная инфекция могла привести к образованию психотоксических соединений, вызывающих психопатологические симптомы и синдромы у зараженных лиц.
При этом остается открытым механизм передачи вирусного агента, а также его происхождение и мутагенез.
Специалисты института ответили на следующие вопросы, поставленные следователями Следственного отдела УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.
Какова возможная причина психоза, охватившего часть отдыхающих и персонал в Центральном парке культуры и отдыха имени Кирова 16 сентября?
Провоцирующим фактором психозов мог стать модифицированный вирус герпеса, содержащий ген ETS-2, идентифицированный в 87% проб, предложенных к анализу.
Могли ли быть источником данного вируса обезьяны, размещенные на островах парка в рамках биологического эксперимента Зоологического института РАН?
Ни у одной из 14 особей, предложенных к анализу, не было обнаружено следов модифицированного вируса герпеса, содержащего ген ETS-2. Таким образом версия о распространении данного вируса обезьянами полностью исключается.
Возможно ли природное (случайное) появление модифицированного вируса герпеса, содержащего ген ETS-2, или модификация была произведена целенаправлено?
Мутации идут непрерывно, в том числе и среди данного типа вируса. Осуществить целенаправленную мутацию для создания вируса с заданными свойствами – сложная технологическая задача, которая под силу лишь большому коллективу компетентных специалистов. Однако, есть простые технологии инициирования мутаций – например, радиоактивное облучение или использование химических мутагенов. Такая технология не требует большой квалификации от исполнителей, но результат не предсказуем и зависит от случайности. Возможно, создателям вируса просто повезло и они получили данный штамм случайно. Также возможно, что этот штамм образовался в естественной среде случайным образом.
Однако, согласно данным объективного анализа, в парке на Елагином острове 16 сентября было зафиксировано как минимум четыре независимых источника распространения инфекции – два на Центральном острове, и два на Северном и Южном островах.
Таким образом, можно предположить, что если мутация вируса могла быть случайной, то последующее накопление инфекционного материала и его распространение происходило целенаправленно.
Возможно ли распространение данного вируса при помощи жидкостного или аэрозольного распыления непосредственно в парке?
Да, наиболее эффективным средством распространения данного вируса, помимо укусов жертв зараженными особями, является аэрозольное распыление носителя в местах скопления людей.
Вирус с маркером ETS-2 выживает в воздухе в течение 15-20 минут при температуре не ниже +12С. В качестве носителя можно использовать электронные испарители, создающие высокодисперсный аэрозоль (пар), предназначенный для ингаляции (вдыхания) никотиновых смесей. Облака инфицированного высокодисперсного аэрозоля, распространяемые злоумышленниками, могли быть приняты окружающими как обычные облака пара, испускаемые курильщиками электронных сигарет (т.н. вейперами).
Оцените последствия распространения инфекции среди жителей всего Санкт-Петербурга в случае, если бы по какой-либо причине карантин на Елагином острове не был бы объявлен или был бы нарушен.
Согласно результатам обследования, заражение получили 300-350 человек из 3457 лиц, находившихся утром 16 сентября в парке, т.е. около 10%. Экстраполируя данные на весь город, можно предположить, что в отсутствие карантина заражение получили бы не менее 0,5 млн. человек, из которых в течение трех дней умерли бы не менее половины, т.е. 250 тысяч человек. Кроме того, значительная часть горожан погибла бы в ходе паники, сопутствующей распространению столь быстрой инфекции и в силу последующего тотального разрушения городской инфраструктуры. В целом можно предположить, что последствия эпидемии вирусом с маркером ETS-2 были бы катастрофическими.
Назовите возможные причины прекращения распространения эпидемии в границах парка.
Причиной прекращения распространения эпидемии стало похолодание в регионе до +6-8С, наступившее 22-23 сентября. При температуре ниже +12 белковая оболочка вируса ETS-2 деформируется и инфекционный агент теряет возможность проникать в клетки-мишени.
Второй механизм распространения вируса, через укусы зараженными лицами, перестал быть актуальным уже к 21 сентября, поскольку все заболевшие к этому времени умерли вследствие болезни или были убиты и захоронены.