Буду вывешивать здесь по главам. Замечания и идеи приветствуются.
Глава вторая
Лайло
Я думала, мы побежим на другой берег и там попробуем уйти с острова через северный мост, или спрячемся в каких-нибудь кустах, пережидая весь этот ужас, но папа, напротив, привел меня на большой холм посреди острова и, сбросив там со спины прямо в траву последний контейнер, сказал:
- Здесь.
Видно было, как он запыхался от бега и не может больше говорить, поэтому я не стала ничего спрашивать.
Папа сел на контейнер и стал оглядывать окрестности.
Я совсем не устала, поэтому немножко попрыгала вокруг него.
Потом до меня вдруг дошло, что я могу попросить у отца мороженое – все равно же растает.
Он согласился и достал из контейнера мое любимое, с орехами и шоколадом, а сам стал есть фруктовое, на палочке.
Мы как раз доедали свои порции, когда из кустов вышли четверо мужчин, одетых так же, как папа – в светлые расписные косоворотки. Только холодильников у них не было. Мы их знали, это были продавцы кукурузы, тоже наши братья-таджики.
Двое шли тяжело, держась руками за лица. Папа их окликнул и они все пошли наверх, к нам.
Стало видно, что из-под ладоней у тех двоих течет кровь, а когда они подошли совсем близко и убрали ладони, я увидела, что у каждого из них большая рана на лице.
- Стреляли в нас сейчас, - пояснил один из тех двоих, что не был ранен.
- Полиция? – уточнил у него папа, вставая с контейнера.
- Нет. Большая обезьяна.
Они дошли все вчетвером и встали теперь перед папой в ряд.
Папа смотрел на них совсем не так, как смотрят на раненых. Я видела, что папа встревожен. И эти люди ему явно не понравились.
- Я правильно услышал? Обезьяна стреляла в тебя? – спросил папа у ближайшего к нему раненого.
Тот убрал руку от лица, чтобы стало видно огромную кровавую дыру вместо правого глаза.
- Это был негр, - объяснил он. – Козел какой-то. Напал на нас просто так, сразу стрелять начал.
Папа подошел к нему на шаг ближе, вгляделся в рану.
- У тебя там пуля торчит.
- Да. Можешь вынуть?
- Нет, инструменты нужны. Шило с крюком или пинцет. Без них не вынуть.
Мужик с горестным подвыванием сел на землю, снова прижав ладони к ране.
Второй раненый уже сидел на земле рядом, молча массируя рану вокруг глаза.
Папа несколько минут смотрел на них, потом вдруг резко скомандовал двум другим нашим гостям:
- Быстро сюда две длинные щепки несите.
Они не шелохнулись и он вдруг крикнул так, будто выстрелил:
- Быстро давайте! Иначе сдохнут к вечеру!
Оба подскочили и быстро пошли к опушке, а потом даже побежали.
Папа покопался в контейнере, а когда принесли щепки, он проткнул кусочек сухого льда щепкой и прямо как в сказке, одним движением вытащил пулю сначала у одного, а потом у другого раненого.
Пули просто примерзли хвостами к кусочку льда и вылезли из ранок, когда папа их потащил.
- Ты прямо волшебник, брат! Спасибо тебе, - пробормотал один из раненых, ощупывая свою пулю.
- Зови меня Султан Махмуд, - отозвался папа резко, обращаясь ко всем.
- Хорошо, Султан. А я - Ахмед, - послушно ответил раненый.
Все стали называть свои имена, но я не запомнила их, потому что никогда не запоминаю ничего с первого раза.
- Нам надо взять под себя кафе у лодочной станции и аптеку рядом. Этим прямо сейчас нужны антибиотики, иначе сдохнут. Будете все сейчас жопы рвать, иначе тоже сдохнете. Я понятно сказал? – произнес папа так веско, что я тоже вместе со всеми встала с травы.
- Понятно, - отозвались мы хором и все пошли за ним туда, куда он пошел первым.
Мы шли по дорожке за папой и я вдруг увидела, какая у него широкая спина, какие сильные руки, какая уверенная походка.
Я шла сразу за ним, но он ни разу не повернул головы назад, чтобы проверить, все ли со мной в порядке. Я даже подумала на минутку, что это не мой папа, потому что это было очень непривычно.
Мы шли по пустой дорожке, обсаженной высокими кустами с обеих сторон, пока вдруг не стал слышен гомон множества людей. Слов было не разобрать, но папа остановился в тревожном напряжении и, обернувшись к нам, приказал:
- Сейчас быстро проходим все за мной. Ничего не говорите, просто идете за мной. Кто будет мешать – бить в голову, без разговоров.
Он не стал спрашивать, понятно нам или нет, а просто вдруг нырнул в кусты с дорожки. Мы все побежали за ним.
За этими кустами были снова кусты, но не такие плотные, и мы пробежали к зданию кафе «Хризантема» со стороны грузового въезда.
Там, на обшарпанном парапете стояла «газель» с рваным тентом, а рядом с ней яростно спорили человек десять бритых мужиков с таким же примерно количеством базарного вида теток и мужиков в застиранных белых халатах и поварских колпаках. О чем они спорили, я так и не поняла, потому что папа очень быстро прошагал мимо и почти вбежал в служебное помещение кафе.
Мы бежали по темному коридору, потом свернули еще куда-то, потом еще, и когда выскочили в неожиданно большой зал, я уже запыхалась от бега.
В зале на повышенных тонах разговаривали двое мужчин. Они стояли в борцовских позах, упираясь руками в плечи соперника, перед дверью, обитой красной кожей. На двери было написано «Директор», но и так было понятно, что это кабинет начальника.
Папа молча шагнул к этой двери, но ему навстречу выступил один из борцов, прихватив рукой за ближайший к нему локоть.
Папа ударил его кулаком в голову, а потом, так же молча, ударил второго. Потом папа, не оборачиваясь, распахнул дверь – я успела увидеть там двух или трех мужчин, которых папа так же с ходу начал бить.
В кабинет следом зашел еще один из наших, кажется, это был Ахмед.
- Дверь прикрой! – услышала я голос папы и дверь немедленно закрылась.
Двое мужиков на полу начали было возиться, а один попытался встать, но наши принялись бить его ногами. Причем били все втроем, даже раненые одноглазые.
- Вы что, охренели, мужики? – простонал избитый.
- Да, мы охренели, - признал один из раненых и с оттяжкой, со страшной силой ударил его носком ботинка прямо в глаз.
Второй уже не пытался встать, а осторожно отползал к стене.
- Лежать тихо! – рявкнул на него кто-то из наших.
Тот замер, не сводя глаз с раненых. Потом все-таки осторожно шевельнул губами:
- Мужики, вы чьих будете? Общаковские, что ли? Или красные? Мы же махновцы, мы со всеми порешали уже, как жить будем. Может, вам не доложили, а?
Самый активный или самый злой из раненых подошел к нему поближе и с видимым удовольствием всадил носком ботинка в голову. Он явно снова целил в глаз, но не попал, носок с хрустом вошел в раскрытый от удивления рот, выбив пару зубов.
- А-а-а! – возмущенно простонал избитый, но вопросов больше не задавал.
Дальше мы просто расселись по креслам и ждали. Спустя минут десять открылась дверь директорского кабинета.
Первым вышел папа. Он держал в руках короткое ружье, в котором я сразу узнала «Бекас». Папа с таким охотился на гусей на озерах за Бошбулуком, а меня он брал с собой, когда не с кем было оставить. Вообще-то охоться на озерах было нельзя, за это наказывали, поэтому все мужчины у нас отпиливали приклады у таких ружей и потом ловко прятали свои помпы под одеждой, когда выходили из поселка на охоту.
- Эти живые еще? – спросил папа с явным неодобрением, указывая стволом на пол, где замерли оба махновца.
- Пока живые, - отозвался один из наших. – Поправить?
- Долго возиться будете. Я сам, - ответил папа и тут же с места выстрелил в голову сначала ближайшему махновцу, а потом подошел ко второму и тоже добил его.
- Подняли первого и к выходу понесли, живее! – приказал папа и все трое, неловко суетясь вокруг трупа, понесли его по узкому коридору к грузовому выходу.
Спор на улице был еще в самом разгаре, когда наши выбросили труп с парапета прямо под колеса «газели».
Следом вышел папа с помповым ружьем в руках.
- Персонал кафе заходит сюда. Остальные – пошли нах! Считаю до раза.
Гомон прекратился, все теперь молчали и смотрели то друг на друга, то по сторонам.
Тогда папа спустился с парапета и быстро вскинув ружье, выстрелил в голову ближайшему коротко стриженному мужику.
- Это был «раз»! – объяснил папа, наблюдая, как жертва оседает на асфальт. – А сейчас будет «два».
Все тут же принялись разбегаться в разные стороны, но папа пинками и ударами приклада напомнил, кому куда следует бежать.
Когда, наконец, персонал общими усилиями согнали в служебный зал перед распахнутой директорской дверью, папа просто сказал им всем несколько фраз, после которых даже мне стало ясно, что он прав и с ним нам всем будет хорошо:
- Слушайте сюда. Я Султан Махмуд и я тут главный. Кто не будет слушать меня, оторву голову. Если хотите жить, будете слушать меня. Хотите бежать – бегите, держать никого не буду. Но знайте, что на острове никакой власти больше нет. И жить будут только те, у кого есть вода, еда, оружие и сила. У нас это сейчас есть. Наша задача – держаться. А теперь, кто не хочет быть со мной, пошли вон.
Из группы в десять-двенадцать мужчин и женщин в белых халатах в сторону не шагнул никто. Некоторые даже промычали что-то вроде «понятно все, будем держаться вместе».
- Вот и хорошо, - отозвался папа, хмуро оглядывая людей вокруг. – А теперь быстро выбрасываем мусор, - и он указал на трупы в залеи в кабинете.
Я тут же попробовала утащить в коридор ближайший труп, потому что все остальные снова замерли, как околдованные, а мне хотелось показать папе, что я его слушаюсь.
И вот тогда все остальные тоже начали помогать мне, как будто я тоже тут главная.