Приводятся правила, подразумевающие жесткий контроль при общении ученых с иностранцами, и заявляется, что это касается всех российских ученых.
Но это неправда. Зато как она поперла в топах поисковых машин.
Как пишет в комментариях газете Андрей Хорошухин, авторы скрыли 4 страницы документа.
"Если внимательно посмотреть на отсканированный документ, то 1. Это, приказ (стр. 1 и 2 документа), вводящий в действие «Рекомендации…» (те самые, которые ограничивают); 2. Исполнение этих «Рекомендаций…» в жёстком виде должны обеспечить учреждения, в которых есть тематики, связанные с гостайной, остальные учреждения — лишь принять к сведению; 3. сами «Рекомендации…» (стр. 3 и далее) приведены в усечённом виде, начиная со стр. 5 документа, моё предположение — на стр 3 и 4, части I и II, как раз и написано, что делать организациям, где нет тематик, связанных с гостайной. Хотелось бы видеть весь отсканированный документ".
Ему хамски ответили авторы:
Сходите в свой Первый отдел и попросите ознакомиться. //мг
И он резонно предположил:
"Конечно. Но ангажированную публикацию, которая, мягко говоря, несколько искажает суть, разместила ваша газета. Ведь вы держали документ в руках? Интересно было бы узнать причины, по которым не приведены первые две страницы «Рекомендаций…» Раз уж взялись размещать, то никакой разницы — что ними, что без них, нет. Или есть?"
АПД. Добавлю пару слов, а как там у них.
«Либо вы работаете на нас, либо на них»,— это позиция Министерства энергетики США по научной кооперации, если в ней участвуют Россия, Китай, Иран и КНДР. Отныне ученые, работающие в США в любой научной лаборатории ведомства (а американское Минэнерго — это колоссальный научный концерн, который занимается разработками самых современных и перспективных направлений), не смогут принимать участие в программах, если выяснится их «причастность» к исследованиям, которые спонсировались этими четырьмя странами. Другие крупнейшие научные организации США придерживаются той же стратегии, хотя и не всегда в столь категоричной форме.
https://www.kommersant.ru/doc/3894311
— Когда я был членом университетского сената в Нью-Йорке, то вместе с коллегами решал вопрос оптимизации бюджета нашего университета в кризис 2008–2009 годов. И тогда на полном серьезе мои коллеги предлагали сократить факультет иностранных языков. Я был единственным, кто предложил альтернативу — упразднить факультет феминизма, потому что это не академическая дисциплина в отличие от иностранных языков. Реакцию трудно передать: один из коллег грозился на меня донести «куда следует», другие, напротив, аплодировали.
— И донес?
— Скорее всего, да, но у меня был пожизненный контракт, так что увольнению я не подлежал. Зато поделился этой историей с деканом университета и услышал в ответ, что должен благодарить Бога, что у меня такой контракт: «Мы все так думаем, но не говорим вслух!» Я не к тому, что Россия — заповедник либерализма и демократии. Тут тоже не все говорят вслух, но зато есть шанс изменить ситуацию — здесь мы не иностранцы. По крайней мере, у меня такой шанс есть: некоторые из моих бывших одноклассников и одногруппников стали успешными и влиятельными людьми. Так или иначе, но и в мире науки все стремительно меняется. Например, в моей американской лаборатории всегда было много стажеров, и в Россию они ехали неохотно. Но вот уже с полгода, как вектор сменился: в Сколтех едут и едут. Только за последние пару месяцев ко мне прилетели два китайца, девушки из Алжира и Ирана, парень из Германии — и почти все одновременно. А ведь их стажировки стоят очень дорого с учетом проживания, питания и обучения, а платят за все их университеты.